В прошлом номере газеты «Грань» мы рассказывали нашим читателям о митинге, посвященном ликвидаторам Чернобыльской аварии. Немало жителей нашего округа, рискуя жизнью и здоровьем, делали все, чтобы эта страшная беда была как можно быстрее локализована. В числе этих мужественных людей был и капитан Ибрагим Умяров, которого мы попросили вкратце рассказать об этом происшествии и его работах на ЧАЭС.

«На ликвидацию аварии я был направлен в конце ноября 1986 г. Со своими коллегами две недели на базе в г.Ирпень мы изучали материалы о деятельности предыдущих групп. Задачу нам ставила Госкомиссия конкретную - оценить радиационную обстановку в 3 энергоблоке, имевшем по всем этажам общие коридоры с разрушенным 4-ым. Во время взрывов и пожара по этим коридорам радиоактивная пыль попала практически во все помещения 3 блока, где меньше, где больше. Основным инструментом был прибор радиационной разведки ДП-5б, способный измерять уровни радиации до 300 Рентген\час.
Группа размещалась на лодочной станции Чернобыля, откуда после завтрака, на
ПАЗике, выезжала на ЧАЭС. При подъезде ощущался запах йода – одного из продуктов распада, першило в горле. На самой станции к этому времени была проведена большая работа по организации деятельности ликвидаторов: грязная зона разделялась от чистой, отдельно были смонтированы душевые, комнаты для смены белья, приборы контроля на входе и выходе. Если зазвенел, значит плохо помылся, и тебя «направляли» обратно в душевую. Пили только бутилированную воду, минеральную и редкие по тем временам – «пепси» и «колу».
3-й энергоблок - 1500 помещений с многочисленными переходами – мы совсем не знали, и в первые дни нас сопровождали сотрудники химцеха – самого большого по размерам и численности. Позже мы освоились и ходили по схеме самостоятельно. На всех этажах шла работа по дезактивации оборудования и помещений. Наша задача - найти места и источники заражения и дать предложения по дезактивации. Обратил внимание на особенность дозиметрии. Сержант – командир отделения - расставлял нас по местам, одному давал тряпку и ведро с дезраствором, другому - паровое ружье, третьему - отбойный молоток, а сам уходил, где «светило» поменьше. Индивидуальный дозиметр был только у него, и в конце дня по его показаниям дозу облучения записывали всем - и тем, кто работал на уровне 1 рентгена и тем, кто на 10 рентгенах. В результате такого дозконтроля, в начале февраля 1987 г. вышел приказ Минздрава о выводе со станции всех, дозы облучения которых были выше 15 рентген, а допустимой, в то время считалась 25. Дозиметрический контроль - самый большой «недостаток» организации работ на ЧАЭС.

Впечатлений много, остановлюсь на самых памятных
Поражали огромные связки кабеля разного диаметра, длиной несколько километров, толщиной до 50 см, находящиеся в стальных коробах на всех этажах станции. Все были заражены. Как отмыть их от радиоактивной пыли, если во время взрыва и пожара, она была горячей и просто, вплавилась в гудронную обмазку кабелей? Пробовали, не получается. Пришлось менять все километры кабеля!
О мужестве. Работа на крыше. Задача – отбить кусок реакторной массы, выброшенной при взрыве и застрявшей в гидроизоляции – слоеном пироге из гудрона и рубероида, толщиной 5 см, активность которого 10000 рентген. Все понимают, что облучение огромное, а прежние попытки снять гидроизоляцию с помощью японских роботов и скрепперов – длинных ножей на колесах, не удались, но чистить надо! Поэтому брали лом, добегали до видимого осколка, били вокруг него несколько раз, стараясь выбить его из вязкой массы. На эту операцию отводилось полминуты по секундомеру. Если не успел, завершали другие. За полминуты – 100 рентген, и сразу домой. Очередь добровольцев. Все хотели домой. Сразу представляю, как было в первые дни аварии, когда в этих кусочках была вся территория вокруг станции, и склоняю голову перед мужеством первых ликвидаторов – военных химиков из Шихан, собиравших эти осколки руками, а также водителей, вывозивших осколки в могильники. В кузове тысячи рентген, а ехать не минуту, а несколько часов. Ордена Мужества - каждому водителю! Помнят других - вертолетчиков, военных химиков, метростроевцев, строителей «саркофага», в общем, кому больше «досталось», но больше всех, «досталось» простым водителям самосвалов, но, к сожалению, о них вспоминают мало.
Разведка вдоль разделительной стены 3 и 4 блока. В кладке есть отверстия, видны развалины 4 блока. Выводим датчик прибора на ту сторону. Зашкаливает, значит больше 300 рентген. Кто делал кладку на таких уровнях? Мужественные каменщики!

О взаимопомощи и защите генофонда
Медики, работавшие в Чернобыле, говорили о пользе красного вина. Вроде бы, оно связывает и выводит из организма радионуклиды, а в Чернобыле – сухой закон, ни–ни! Так скидывались и пользовались тем, что УАЗик ходил в Ирпень – нашу базу под Киевом, довольно часто и нам нелегально привозили сухое вино. Доставалось по 30 г на человека. Начальство, несмотря на приказ, закрывало глаза.
Госкомиссия поставила задачу – подтвердить данные авиаразведки – действительно ли на крыше после взрыва светит по 10000 рентген от каждого куска, выброшенного из реактора. Доказывать выпала судьба нашей группе, в которой подобрался братский интернационал. Начальник группы казах полковник Самат Смагулов, заместитель еврей подполковник Аркадий Рапкин, русские подполковник Василий Фокин, майор Николай Васильев, капитан Владимир Белянинов, татарин капитан Ибрагим Умяров. Смагулов и Рапкин - начальник и его зам, приняли решение, что «бегут по крыше они, а нам молодым еще детей делать, надо беречь гены»! Такое не забудешь. Низкий поклон вам - боевые товарищи!
Сильнейшее впечатление произвела поездка обратно из ЧАЭС по 30 км зоне. Огромная территория полей и лесов, непригодная для нормальной жизни! Слезы у всех текли сами».